Вот видишь, нет тут никого. А ты боялся. Да как же нет. А это кто сидит. Глаза колючие. Да форменный бандит. А, этот… Что с того? Он чем тебе мешает? Покоя отчего тебя лишает? Ну, посидит, глядишь, да и уйдёт. Поверь: не посягнёт, не украдёт. Ложись и спи. Проснёшься поутру, Его и нет. Ей-богу, я не вру. Да как же спать, когда он точит нож? А у тебя ножи не точены, так что ж? Довольно. Вот, пожалуй: каково? - Укрыла шалью с головой его, Ведь так тебе покойнее?.. Пожалуй, Спокойной ночи.
Когда театральной или киношной массовке нужно создать эффект «ропота», многоголосного шума, не каждый в состоянии нести спонтанную отсебятину. Потому часто людям предлагается какая-нибудь стандартная формула, которую и следует произносить. У американцев это таинственное слово «walla», в Англии – «rhubarb» (ревень), «natter natter - grommish grommish» и т.д.
Русские статисты (по разным источникам) бормочут то «Что говорить, когда нечего говорить» или же (похожее) «Что произошло, когда ничего не произошло».
Думаю, всё же надо это как-то систематизировать, составить учебные пособия для школ и ВУЗов, чтобы с детства стимулировать граждан к выражению собственного мнения. Голос одного, сливаясь с иными, и породит желаемый vox populi.
Разрабатывая свой метод мышления, Френсис Бэкон упомянул о четырёх призраках (идолах), четырёх ошибках, стоящих на пути познания. Как я, по-школярски преклоняющийся перед латынью, мог пройти мимо них?
• Idola tribus. (Идол (призрак) рода (племени)). Речь идёт об изначальной, не зависящей от самого человека, повреждённости его восприятия, подобного «неровному зеркалу», отражающему всё искажённо и обезображенно.
Забавная макароническая фраза – post hoc hokum. Лат. post hoc – «после этого». Hokum – английское, из театрального сленга: «переигрывание, пустословие, жульничество».
Один из сглаженных переводов – «позднейшая уловка».
Содержание фразеологизма банальное. Вечор, было, совершил я какую-нибудь глупость или гадость. На следующий день хожу туда-сюда и рассказываю всем ту же самую историю, только в выгодном для себя свете. Дескать, это всё завистники. Или же: я должен был это сделать, в ином случае пострадала бы незапятнанная честь графини Х.
То есть post hoc hokum – это то, чем я занят практически каждый день. Думаю, не я один.
Эта фраза хороша, как обязательный подзаголовок любой книги мемуаров.
(Мельком следя за сюжетом какого-то дешёвого полицейского сериала, обратил внимание на вопрос следователя «Как давно в последний раз вы видели своего брата?» Он мне очень понравился.)
Вопрошающий: Как давно в последний раз вы видели своего брата?
Я: К сожалению, у меня нет брата. Так что, если мы и встречались когда-то, это было очень, очень давно.
Вечор, куражась, попросил искусственный интеллект побаловать меня живописью на тему «Балерина нервно курит в деревенском сортире». Второй по счёту вариант меня очаровал. Пусть почти не балерина, пусть не курит, и представления о деревенском сортире у интеллекта какие-то слишком интеллектуальные, но, право, готов распечатать это полотно на широкоформатном принтере и украсить им какое-нибудь из своих нежилых помещений.
P.S. Так я и не понял, что это, в левом нижнем углу: самогонный аппарат, утилизатор-аннигилятор отходов жизнедеятельности, либо и то, и другое совместно?
А вот бы Чехов пьесу написал про Терминатора, А МХАТ поставил бы с успехом превеликим: Рукоплесканья вице-губернатора, Восторги критиков, ликующие крики.
Там Книппер-Чехова сыграла б Сару Коннор, А Терминатора, конечно, Станиславский: Бродил бы он по сцене отрешённо, С двух рук из кольтов бы постреливал заправски.
Другая вышла бы у нас литература, Драматургия вышла бы иная, Иным путём пошла б российская культура, Каким доподлинно – конечно, я не знаю.
Но Чехов не успел, и лишь черновики Остались. Лишь наброски, если строго. Война, а после и большевики – Какой уж Терминатор, ради Бога...
Джеймс Кэмерон про черновик прознал, Купил у эмигранта чуть живого, И, как известно, «Терминатор» снял, Но там от Чехова - ни слова, ни пол-слова.
Если от идеи книги Ги Дебора «Общество спектакля» спуститься вниз, в широкие народные массы, вооружённые интернетом, мы увидим тот же сон: бесчисленные бездарные постановочные ролики в духе «Сам себе Бунюэль», порою даже с какой-то тухлой моралькой, но чаще котики, разодетые матросиками, возлежащие рядом волки и агнцы, какие-то курдючные бабы, трясущие грудями и ягодицами, прочая требуха.
Вопить «Не верю!» бессмысленно – никто не верит, потому что само понятие «вера» потеряло все возможные смыслы – от высшего до обыденного. Есть лишь имитация имитации плохого спектакля, не претендующая ни на что – поскольку миллионы потребителей всего этого дерьма тоже давно не претендуют. Ни на что. Вообще.
На сцене – некое подобие гостиной, обилие мебели – диваны, кушетки, кресла, стулья. На стене висят здоровенные часы, не заметить которые зритель просто не в состоянии. Помимо часовой, минутной и секундной стрелок на циферблате присутствуют миллисекундная и микросекундная стрелки, которые крутятся с невероятной скоростью.
