Я тут намедни пересматривал «Ликвидацию», и в этот раз обратил внимание на одно обстоятельство, впрочем, нисколько не удивительное в наши времена. Суть его проста: поступкам любого самого что ни на есть живореза в этом фильме (и не только в этом) присуща порой немалая психологическая подоплёка. То есть, иначе говоря, какой бы тварью ты не был, это всего лишь некое трагическое стечение обстоятельств, а так ты просто душка, destiny’s toy… И вот вся эта бандитня играет с кошечками и собачками, Чекан смотрит на Иду Кашетинскую, как Петрарка на Лауру, спартанец Штехель, провожая племянничка на убой, тоже очень переживает и вообще очень напоминает библейского отца, провожающего блудного сына. И только Толе Живчику почему-то не досталось благих порывов, - он уж мясник, так мясник (что-то вроде «Черешни пожалел... Будем уходить, - прирежу»).
*
Ещё раз скажу, - удивляться тут нечему. Мы живём в несколько затянувшуюся эпоху переоценки ценностей, и если какие-то ценности того действительно стоили, то в остальном же пошла такая пьянка, что все святые вон своим ходом побежали. Как говорится, «тренд» нынче такой: берём какую-нибудь гниду, клейма ставить некуда, и начинаем «понимать», почему эта гнида до такой жизни дошла. Тут и тяжёлое детство припомнится, и деревянные игрушки, прибитые к полу, и бездушные трупаки-учителя, и система образования в целом, и одноклассников припомним, которые дразнили бедняжку «дрочилой» и «чмырём». И постепенно, шаг за шагом, становится так ясно, так ясно, так ясно, что не случись с гнидой всего этого нехорошего, он и гнидой не стал бы, а совсем даже наоборот.
*
И вот эта ретроградная психологизация жития-бытия какого-нибудь очередного урода должна меня, по всей видимости, подвигнуть к тому самому «пониманию»: почему-де этот несчастный вьюноша девушек насиловал-убивал-расчленял - в тазиках из дому таскал? Тут же вспомнят, обязательно вспомнят, лапидарное «От сумы да от тюрьмы не зарекайся»… Забывая, однако, при этом, что «сума» и «тюрьма» - это физические состояния, а не морально-нравственные категории. Иначе лапидарная фраза звучала бы немного не так: скажем, «От поганого куража да кровавого грабежа не зарекайся».
*
Меня нисколько не интересует психологическая подоплёка поступков подонка. Хотя я прекрасно понимаю, что к поступку ведёт довольно длинная цепь причинно-следственных звеньев. Однако в той же мере мне известно и то, что в 99% всего того дерьма, которого я наворотил в своей жизни, виноват только я, и никто больше. И то, что плохие мальчики обзывали меня в школе «Четыре глаза, и ни в одном совести», и то, что я часто и сильно стукался башкой, и энурез, и онанизм, - вряд ли всё это я предоставлю Страшному Суду в качестве смягчающих обстоятельств.
*
Диалектика взаимоотношений добра и зла, перетекание одного в другое, пересечение и замещение, - всё это непостижимо для слабого человеческого разума. Отцу Небесному то ведомо; когда же человек пытается взять на себя прерогативы упомянутой Высшей Инстанции и оправдать неоправдываемое, впечатление оттого складывается странное. Будто сидит некто, и думает примерно так: чёрт его знает, может, и мне тоже когда-то придётся заниматься всеми этими мерзостями… Так что замолвлю я за злодея словечко: во-первых, прослыву добрым самаритянином, во-вторых, в случае чего и за меня вступятся такие же, как я, осторожные и дальновидные ребята.
*
Вот так, волна за волной размывая довольно узкую дамбу, разъединяющую человеческие представления о добре и зле, мы, совместными усилиями, и приблизим так всеми ожидаемый конец света.