Как-то пролетавшая мимо дома Хурмилавчика и Зёзёкалы птичка Ксеникс, видимо, запыхавшись, присела на крыльцо и научила их играть в прятки. За это они напоили её домашней газировкой и накормили печеньем в форме китайских иероглифов. Поблагодарив за угощение, птичка Ксеникс взмахнула своим крылом и улетела, по рассеянности оставив после себя свой запах. Тот немного полетал вокруг да около крыльца, а после отправился вслед за хозяйкой.
Хурмилавчику и Зёзёкале ничего другого не оставалось, как начать играть в прятки. Зёзёкало завязал Хурмилавчику глаза и покружил на месте, после чего Хурмилавчик стал искать Зёзёкалу. Искал он его долго, суток двое, но так и не нашёл. Тогда Хурмилавчик сдёрнул повязку с глаз, и увидел, что он забрёл очень далеко, километров тридцать от дома; вернувшись домой, он посетовал о том Зёзёкале, спящему в гамаке, но тот лишь плечом повёл, дескать, что ж теперь, видимо, птичка Ксеникс что-то недоговорила или перепутала.
Тогда они решили попробовать играть как-то иначе, не так, как рассказала им птичка. Первая мысль, пришедшая в голову, - это что они оба должны завязать друг другу глаза и покружить на месте; на этот раз игра продолжалась ещё дольше, - суток пять. Когда Хурмилавчик снял с глаз повязку, он увидел, что забрёл так далеко, что и сам не знает, как ему вернуться домой. Примерно такая же история произошла и с Зёзёкалой. Несколько дней они скитались невесть где, первым домой, весь грязный, оборванный и голодный, вернулся Хурмилавчик. К утру следующего дня появился и Зёзёкало, вид его был даже более жалок и несчастен.
Отмывшись, поев и отоспавшись, Зёзёкало и Хурмилавчик зареклись играть в прятки уже известными способами, и стали искать новых. Ну, например, отказались от всяких платков и повязок, а просто делали вид, что у них завязаны глаза. Надо сказать, что им это так ловко удавалось, так они входили в роль, что даже с открытыми глазами не могли друг друга отыскать. Это начало их утомлять: им хотелось наконец-таки найти и найтись.
С каждым днём ситуация становилась всё неприятней и тревожней: скажем, Хурмилавчик и Зёзёкало могли сесть напротив друг друга, только руку протяни, сосчитать «раз, два, три», - и потеряться так, что только через неделю с грехом пополам находили друг друга. А однажды и вовсе что-то страшное: Хурмилавчик потерялся не только для ищущего его Зёзёкалы, но и для себя самого. Когда через два дня Зёзёкала нашёл его, тот сидел в высокой траве недалеко от дома, и горько плакал, потому что совершенно не помнил, куда он делся. Так что ещё полдня Зёзёкале и Хурмилавчику пришлось искать Хурмилавчика. Нашли сидящим на дереве, что над малой речкой зависло: тоже сидел и рыдал, позвали, - не пошёл, еле поймали.
Только тогда Зёзёкале и Хурмилавчику стало ясно, что заигрались, и добра не жди. От игры в прятки всегда можно ожидать, что не найдёшь даже того, кто вовсе не прячется. И самое коварное, - что сам можешь так спрятаться, что после и не найдут, и сам не выберешься.
Когда птичка Ксеникс пролетала обратною дорогой, увидавший её Хурмилавчик схватил с земли каменюгу и запустил в беднягу. И ведь надо же, - попал! Та шлёпнулась на землю, а после, несколько придя в себя, сказала: такая уж у меня горькая доля. Выплюнула выбитый зуб, взмахнула крылом, и улетела, шепелявя на лету.