Кондуктор трамвая, по какой-то причине решив, что видит перед собой совершенного лоха, вкрадчиво произнёс:
-С вас сто тысяч рублей.
Я, разумеется, возмутился:
-Какие сто тысяч? Трамвай на ходу разваливается, вы, милсдарь, небриты, одеты в партикулярное и несвежее, от вас воняет каким-то погребом, и вы надеетесь получить от меня сто тысяч?
-Только для вас – восемьдесят, и по рукам.
-И не подумаю.
Кондуктор почесал кончик носа, на ходу меняя тактику:
-Но я ведь вижу, что вы человек достойный и не бедный, что вам стоит от широты души своей взять, и отстегнуть мне полста тысяч? Вот эдак, по-барски, по-купецки?..
-Не пытайтесь мною манипулировать. За пятьдесят тысяч я три таких трамвая куплю с вагоновожатыми и кондукторами. И чтобы я какой-то билетик, какую-то жёваную бумажку - за те же деньги?
-Сорок.
-Нет.
В голове кондуктора что-то в очередной раз щёлкнуло, он вдруг состроил плакучую морду и заныл:
-Господин хороший, не откажите, жена больная, дети рахиты, старший в тюрьме по судебному произволу, у меня колит неизлечимый, как прожить на нищенское жалование кондуктора? Тридцать тысяч пожалуйте, век буду Бога молить…
Он попытался расстегнуть верхнюю одежду, должно быть, для того, чтобы продемонстрировать неизлечимый колит. Я властно остановил его:
-Не унижайтесь. Я, ко всему прочему, на такое давным-давно не покупаюсь.
Его лицо в очередной раз изменилось до неузнаваемости:
-Слышь, ты, если сейчас не выложишь мне двадцать тысяч, ты точно до дома не доедешь. Я тебе зуб даю, что ты не жилец. У меня тут свои пацаны, они с тобой выйдут и по пути успокоят.
Я оглядел салон. С пацанами были явные проблемы - на пацанов еле-еле тянули какая-то тучная халда лет пятидесяти и мальчик лет восьми в очках с такими диоптриями, что он явно с их помощью и в данный момент созерцал все ангельские чины.
-Ну, чё скажешь, фраерок?..
В этот момент двери трамвая отворились, я же, недолго думая, выпрыгнул на остановку, таким образом, в очередной раз не заплатив ни копейки. Когда-то обязательно не повезёт – на этот случай в подкладке пальто у меня были зашиты те самые начальные сто тысяч. Но, если суммировать все те деньги, которые я за 56 лет своей жизни не заплатил, - то сто тысяч не такая и большая сумма. Надо, кстати, когда-то посчитать, чтобы, окрылённый очень серьёзной суммой, я расстался с означенными ста тысячами легко и беззаботно.