Но в голове и во сне другого человека я не управляю собой, я, можно сказать, автономен, и это вселяет в меня чувство беспомощности. Когда же мне сообщают, что я вёл себя совершенно непозволительно, хамил, куражился, и вовсе руки опускаются.
Я ли это был?.. Мог ли позволить себе?.. Но меня уверяют: ты, ты, точно. Порой в этом «тыты» слышится обертон злорадства.