Лето 1973 года, мне – 8 лет, я гощу у своего внучатого деда, Петра Ивановича Кузьмина, в посёлке Шпалозавод, что по другую сторону протоки Оби от знаменитого села Нарым.
*
(Нарым – старше Томска чуть не на 9 лет (основан в 1595 (?) г.), и своё время даже обладал статусом города, но к XX веку прохудился, а в 1925 году был вовсе разжалован до статуса села. Это несмотря на то, что в своё время сам Иосиф Виссарионович почтил сей населённый пункт своим пребыванием в ссылке, впрочем, недолго, сбежал, подлая душа… Нарым стоит на достаточно высоком берегу Оби, и по весне-лету его не «топит», а вот что до Шпалозавода, - он в низине, и иной раз чуть не до конца июня от дома к дому можно передвигаться только на обласках да лодочках дюралевых… Зато, когда вода сходит, заливные луга в окрестностях посёлка просто-таки рай земной для всяческих коровок и бычков…)
*
Итак, мне - 8 лет, и лето жаркое, и комаров с паутами великое множество, но мне хорошо и покойно. Я «помогаю» деду по хозяйству, я хожу в продовольственный магазин, где покупаю обжигающе горячий и безумно пахучий хлеб (пекарня тут же, рядом), я валяюсь на берегу Оби, я брожу по плашкоутам, ограничивающим «акваторию», забитую сплавным лесом, из которого, в конце концов, и изготовят те самые шпалы, в честь которых посёлок и носит гордое имя «Шпалозавод»… Среди местных у меня нет ни товарищей, ни приятелей, но мне оттого совсем не грустно. Каждый день находятся какие-то дела, а если нет, так и Бог с ними, - я просто брожу, где хочу, ну, а каждый вечер - в клуб, где ежедневно показывают новое кино. Чистота намерений и помыслов по нынешним-то временам (да с нынешними-то мозгами моими) даже немного пугающая.
*
Как-то ближе к вечеру дед мой внучатый, Пётр Иванович, танкист, всю войну прошедший и два раза горевший в танке, полуглухой да полуслепой, попросил меня вот о чём: на окраину посёлка пастух скотину пригоняет, так вот, - сходить туда, да пригнать домой коровку Марту да бычка трёхмесячного, вовсе безымянного ещё… Деда я любил до самозабвения, так что и речи даже не было, что я заартачусь и откажусь, хотя, по чести, ни разу ещё не занимался подобным делом, - что с меня, городского, взять?.. Так что побежал я по улицам посёлка, покрытых толстым слоем опилок, к этой самой окраине…
*
Корову Марту я «опознал» тут же, минутой спустя приметил и телёнка безымянного. С земли поднял прутик какой-то, и погнал скотину в родную стайку… Ну вот же, - с коровой у меня тут же наметился великолепный невербальный контакт, она была женщина зрелая и умудрённая, так что и сама, без меня бы дорогу нашла. А вот телёночек выделывал какие-то невообразимые фортеля, - не хотел он домой, смотрел на меня тупо и отстранённо, с каким-то, можно сказать, трудно сдерживаемым неодобрением. Брыкался, то и дело кидался куда-то в сторону, а то встанет, ноги свои расшеперит, и стоит в глухой обороне, ибо сознаёт, что до нападения ещё не дорос. Я его и так, и сяк, то прутиком тихонько, то под зад двумя руками толкаю, - дескать, идиотина, я же тебя ДОМОЙ веду, ужели ты своего счастья не чуешь, - там тебе уже и пойла наготовили целое ведро с картофельными очистками, да что греха таить, – булку белого хлеба тебе туда ухнули! Я бы, и то не побрезговал, а ты?.. Ох-ох… Замучил он меня, не вру, - битый час я его тащил к дедовским огородам, к воротам в стайку. Весь я изругался, издёргался, надоел мне этот тупой телёнок до невозможности просто… «Мукал» он исправно, но негромко, - вдарю его прутиком по заду, он коротко так, - «Мму», - на минуту вроде поуспокоится, а после кааак дёрнет назад!.. Надо отдать должное моему упорству, (по крайней мере, не меньшему, чем упорству телёнка), - довёл я его до места. Из ворот стайки выходит Пётр Иванович, - удивлённо смотрит на меня, - «А ты где-эт’ шлялся-то? Марта сама час назад уж как домой пришла!» - «Так вот… телёнка гнал, не хотел домой идти..» - «Какого такого телёнка? Наш телёнок с Мартой пришёл… А КОГО ЭТО ТЫ НАМ ПРИВЁЛ?!»
*
Ох уж стыдно-то мне было… Это ведь целый час, на глазах у всего Шпалозавода, я ЧУЖОГО телёночка гнал к нашим воротам… Надо мной потом ещё день-другой весь посёлок потешался. Снова и снова переживая идиотизм всей этой ситуации, я скоро осознал, что телёночек, несмотря на свои трёхмесячность и безымянность, был намного умнее меня. Более того, что умнее, - милосерднее, что ли… На его месте будучи, я бы изматерился бы весь, я бы кааак дал копытом, я бы кааак боднул лбом безрогим, я бы каааак ускакал в свой родной двор… А вот нет же, - проявил сатьяграху* чуть ли не в чистом виде.
*
Да вот, собственно, и вся басня.
ГЦ
*Сатьяграха – то, что у нас именуется «непротивление злу насилием», именование этической концепции Мохамдаса Карамчанда Ганди.
