Представим себе некое обширное семейство, в среде которого процветает и младенец Поликарп. Он с рождения окружён немалым числом лиц, которые постепенно становятся частью его сознания. Вот это - Иван Гаврилович, вот это – Розалия Гавриловна, вот – Ананий Михайлович, вот – Зинаида Михайловна и т.д.
*
Но есть Некто, который вроде бы и присутствует во всём этом семейном паноптикуме, мелькает, посиживает в углу, кашляет, просит закурить, однако явно являет собой фигуру умолчания. Когда Поликарп спрашивает, кто это, собственно, он не получает ответа, вернее, его переспрашивают: о чём ты? То есть о ком ты, sunny? Нет там никого, не знаем мы, чудится тебе, надо бы накапать в ухо мозговых капель от излишнего галлюцинирования.
*
Год за годом Поликарп возрастает, всё более убеждаясь в несуществовании этого таинственного «Некто». Тот по-прежнему толчётся вокруг да около, безымянный и безликий, а со временем теряет и все свои «без-», категорически исчезнув из поля зрения Поликарпа. Взгляду былого младенца не помешает даже то, что фигура умолчания будет стоять вплотную к нему, загораживая все окружающие виды. Поликарп увидит сквозь.
*
Почему так повелось с этой самой фигурой умолчания, не знаю. Но, когда я вчера обрисовал эту конструкцию бывалому душезнатцу и краеведу Р., он воскликнул лишь: «А чего тут фантастического?.. Так бытует и нынче». Я не стал требовать у Р. расшифровки столь смелого заявления, поверив на слово. И если так, удивительно: есть люди, растворённые во взорах окружающих, их жизни незначимы, эфемерны, их смерти нерегистрируемы, вернее, фактическая смерть их наступает со времени умолчания, а физическая тонет в океане оного умолчания и безвидности.