Вот текст подмётного письма, которое, в конечном итоге, и стало причиной смерти Пушкина:
«Les Grands – Croix, Commandeurs et Chevaliers du Serenissime Ordre des Cocus, reunis en grand Chapitre sous la presidence du venerable grande-Maitre de l'Ordre, S.E.D.L. Narychkine, ont nomme a l'unanimite Mr. Alexandre Pouchkine coadjuteur du grand-Maitre de l'Ordre des Cocus et historiographe de l'Ordre. Le secretaire perpetuel: C-te Jд. Borch».
«Великие кавалеры, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев в полном собрании своем, под председательством великого магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно выбрали Александра Пушкина коадъютором (заместителем) великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь: граф И. Борх».
Письмо распространялось довольно широко, его получили десятки человек, говорят, и государь Николай Павлович.
Д.Л. Нарышкин, упомянутый в письме (1764 - 1838) — обер-егермейстер, известный своим браком с Марией Четвертинской, многолетней любовницей императора Александра I и матерью их общих детей. Своей карьерой и состоянием Нарышкин был обязан императору, который, как бы извиняясь за пятерых детей от Марии, откупался, как мог.
Иосиф Михайлович Борх (Jozef Kazimierz Piotr Borch, 1807 – 1881), чьё имя завершает письмо, известен в истории лишь тем, что его жена, Любовь, была метрессою императора, а сам Иосиф Михайлович крутил любовь с министром народного просвещения С.С. Уваровым. Ласковый телёнок двух маток сосёт.
Примечательно и то обстоятельство, что, как утверждали современники, сам «диплом» был не оригинален - подобного рода «шутки» были популярны тогда в Европе. То есть форма уже давно гуляла там ли, сям ли, следовало только вписать нужные имена, и готово.
*
Пытаясь вжиться в состояние Пушкина, получившего это письмо, а после извещённого знакомыми и друзьями о получении таких же, я холодею. В столь коротком письмеце сконцентрировано столько помоев, включая и упоминание о «историографе» - речь идёт о «Истории Пугачёва», заказном труде, оплаченном из государевой казны, и о «камер-юнкерстве», которое для Пушкина было чуть не оскорблением.
(Запись в дневнике от 1 января 1834 г.: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры — (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы NN [Наталия Николаевна] танцевала в Аничкове».)
В такой оборот попал А.С., в такое «королевство кривых зеркал» - холодею, холодею, пытаясь представить, как я бы вёл себя в таких обстоятельствах. А тут как себя не поведи – всё никуда.
*
Ну, хоть теперь становится понятно, почему слово «честь» исчезло из обихода. Бытовала бы честь до сих пор, - это ж в какое же положение можно попасть, из-за какой-то ерунды стреляться, жизнью рисковать? Пытаться разрешить неразрешимое, оказаться в таком цугцванге, что хоть вой, хоть плачь? А вот разобрались с честью, как с пережитком прошлого, и никаких тебе проблем. Все живы, все при Натальях Николаевнах. И Дантес в родственниках. Это ж кем он стал Пушкину, женившись на Екатерине Николаевне Гончаровой?
Муж сестры жены? - А, свояк.