Читая некий рассказ, я нахожу там несколько фрагментов, которые не имеют особого отношения к основному повествованию. Далее – я невольно представляю, что этот рассказ был написан не иначе как ради этих слов, внешний же сюжет, то самое основное повествование – всего лишь оболочка, некая обманка, за которой пребывает подлинный смысл. Впрочем, не обязательно обманка – почему не вообразить, что две идеи, два сюжета живут взаимосвязано?
Скажем, в рассказе Гарсиа Маркеса «Самолёт спящей красавицы» я поразился вот этому:
«Однако большинство ожидающих оказались обычными мужчинами из обычной жизни, они читали газеты на английском языке, в то время как их жёны, глядя в широкие панорамные окна на занесённые снегом мёртвые самолёты и заледеневшие фабрики, думали о других мужчинах».
Итак, ключевые слова: «их жёны… думали о других мужчинах».
Пребывание в зоне ожидания рейса – состояние весьма необычное. Ты отрезан от мира, из которого изошёл и от мира, в который намереваешься войти. Ты нигде; по крайней мере, ты можешь вообразить, что ты нигде. Очень странное ощущение: замкнутость, ограниченность стенами зоны ожидания, - и в то же время внутреннее беспокойство, порождённое возможностью свободы.
Это то пространство, где у человека может возникнуть иллюзия вероятности изменить свою судьбу. Обилие незнакомцев и незнакомок, некая лихорадочность и смятение, пускай некритичные, не слишком интенсивные, они всё равно порождают идею возможной свободы и изменения пространства выбора.
Ожидание утомляет, люди склоняются к состоянию некоторой медитативной тупости, но описанная мятежность диктует вполне определённый ход мыслей и настроений – ну, ужели в этом положении наши славные жёны будут думать о нас, читающих газеты на английском языке?
Они думают о других мужчинах. Эти мысли могут быть сколь угодно откровенными и могут показаться далеко идущими - но лишь в одном случае из ста они будут иметь хоть какое-то продолжение. Вокзальное междумирие, фантом вольности, надёжно укутанное бесстыдство - не более того. Жёны от нечего делать думают о других мужчинах. Они устали от докучного безделья, они хотят иного.
Вот я отрываюсь от газеты на английском языке и обращаю свой взор к жене, которая сидит и слепыми глазами смотрит в панорамное окно. О чём она сейчас думает? Могу ли я заподозрить её в том, что именно в этот момент она предаёт меня вот с этим типом, что сидит напротив и отслеживает какие-то там биржевые индексы в своём ноутбуке? На самом деле в её голове в этот момент может происходить всё, что угодно, то, что мне и вообразить мудрено.
Всё же спрошу: «Ты о чём думаешь?» - «Да так… Ни о чём. Надоело... Когда же объявят посадку?»
Одна из самых странных вещей на белом свете – невозможность узнать и понять, о чём думает человек, который, по меньшей мере, тебе небезразличен, по большей мере – любим тобой. Что бы он не ответил на вопрос «О чём ты думаешь?» - это будет…. ммм… не совсем то, о чём он думает. Да он порой и сам с трудом понимает, о чём.
Так что уткнись в газету на английском языке и жди продолжения основного повествования.