Это один из самых непонятных и противоречивых феноменов человеческого восприятия. Чтобы понять, о чём я, проще привести пример.
Лет в 12 я впервые услышал, как Элла Фитцджеральд поёт «All of me»*. Грандиозный вокализ так уж поразил меня, что я его с тех пор довольно регулярно и старательно напеваю.
Когда я уже довольно серьёзно стал слушать вокальный джаз, выяснилось, что все остальные исполнители этой песни меня совершенно не устраивают, вынь да положь мне именно Эллу Фитцджеральд, и именно это исполнение.
Безусловно, исполнение прекрасное. Выверенное, прописанное, блестяще оркестрованное, и так далее. Но с каких-то пор я стал ловить себя на мысли: а что было бы, если бы впервые All of me я услышал не от Э.Ф., а от Синатры, или Армстронга, или от каких-то иных крунеров?
О том и речь. С нами довольно злую шутку играет то самое первое впечатление, воспетое Конрадом Лоренцом и его серыми гусятами.
Когда я родился, у меня в голове уже был зарезервирован пустой файл, именуемый «All of me». В тот момент, когда я услышал, как «All of me» поёт Э.Ф., я позволил всему возможному потоку информации и эмоций заполнить этот файл. Там практически не осталось пустого места.
Ну, если о себе, то постепенно я научился архивировать, ужимать, и к нынешнему времени я довольно ловко совмещаю приязнь, скажем, к многим исполнителям одного и того же стандарта. Конечно, есть у меня и некая табель о рангах, и то же исполнение Эллы Фитцджеральд всё равно занимает там верхние позиции, но всё же я рад тому, что однозначность восприятия для меня осталась в прошлом.
Но полностью изжить этот самый культурный импринтинг ни я, ни кто-то иной не в состоянии.
В этом есть определённое благо – например, формируется довольно жёсткая система культурных приоритетов, благодаря которой человек легче ориентируется, та же система опознавания «свой-чужой» работает неплохо.
Но в том-то и печаль, что культурный импринтинг с наибольшей интенсивностью работает в т.н. «чувствительном возрасте», - и если в среде твоего обитания в этом возрасте то и дело звучала чудесная песня «Эх, хвост, чешуя, не поймал я ничего», - всё, приплыли. Ты можешь, возрастая, стать кем угодно – хоть главным раввином Эр-Рияда, но ангельский голосок Вилли будет преследовать тебя до конца, и будешь ты делать жизнь с кого? – с товарища Токарева. Ну, то есть те «вибрации», которые ты впитал с хвостом-чешуёй, тебе из себя уже никогда не изжить.
Ещё большая печаль состоит в том, что если ребёнка с детства пичкать мотетами Шарпантье, это совсем не значит, что ребёнок сей вырастет фанатом полифонии. Если у импринтинга и существуют законы, они весьма прихотливы и руководствоваться ими крайне затруднительно. Скажем, большинство детей обожают простое и яркое, - попробуйте найти у Люлли или того же Шарпантье что-то подобное попугайской детской куртке с пятьюстами светоотражателями.
Все мы носим в себе, в своих головах этот странный набор культурных запечатлений, всецело определяющий наши уже вполне взрослые предпочтения, наше поведение, наши запросы и образ жизни. Мы пребываем у них в добровольном плену, ибо именно в кругу этих импринтов (довольно часто уродливых и нелепых) нам хорошо, мы в домике. Потому нам даже в голову придти не может взять, да и избавиться от них (как уже сказано, это практически невозможно, поскольку на импринтах базируется наше, назовём это так, психическое здоровье).
То и оно. Как закладывается этот фундамент, какова избирательность психики «чувствительного возраста»? Что способно к запечатлению, что нет? Возможна ли коррекция импринтов?
Ну, вроде бы возможна, - я же привёл всеокрыляющий пример про себя, любимого, с этой песнею, All of me. Вот же и Бернард Шоу со своим «Пигмалионом»... Впрочем, не лучший пример.
Нелепо и помышлять о том, «как бы было здорово, если бы у меня были только самые замечательные импринты». Потому что совершенно непонятно, что это за «замечательность». Да и… проехали уже.
В общем, завершу тем же, с чего и начал, то есть да, один из самых непонятных и противоречивых феноменов etc.
* 1962, Ella Swings Gently With Nelson