Вчера ночью написал очередной текст и уже готовил его к публикации, но, ведомый бледными духами, стёр его безвозвратно к чортовой бабушке.
Подивившись своей нелепости, посидев минут пять и вдумчиво покурив, я написал этот же текст заново.
Перечитав и припомнив прежний, я понял, что получилось лучше, чем в первый раз.
Тут я уж не мешкал, и разом его опубликовал. Иначе могло приключиться вот что:
скажем, я стёр бы его повторно, и снова написал. Третий текст получился бы несравненно лучше первого и просто лучше второго.
Тут бы я увлёкся не на шутку и стал стирать текст уже по своему произволу. Пятнадцатый вариант получился бы откровенно гениальным, а сорок шестой поверг бы меня в священный трепет, - я попросту сползу со стула на пол и стану рыдать от счастья подобного авторства.
Но вот триста тридцать третий вариант, уже совершенно готовый и совершенный во всём, включая пробелы, стал бы роковым и последним.
Обнаруживается странное – совершенное не требует никаких публикаций, более того, оно их не приемлет. Совершенному бессмысленно заниматься экспансией, расширением своего влияния.
Если бы Господь был несовершенен, он по десять раз на дню являлся каждому живущему на земле, приговаривая: вот, посмотри, это я, Господь, запомни, я тебе явился во славе своей. Ну, как это делает большинство т.н. «творческих личностей», настойчиво овладевающих слухом и зрением досужих зрителей и слушателей. Хорошо, что дело касается только глаз и ушей, а то и до тактильных ощущений докатились бы.
То и дело, что любое стремление к совершенству – это невольное стремление к немоте и слепоте.
То и дело, что, покуда довлеет зуд публичности и демонстративности – ни о каком совершенстве и даже какому-то приближению к нему и говорить не приходится.
Совершенное безмолвно и невидимо, проще говоря, невыразимо. Оно – финал становления. И тот, кто докатился до этого финала, ничего толкового вам не сообщит. Во-первых, потому что у него нет таковых выразительных средств. Во-вторых, ему совершенно всё равно, у него отсутствует хоть какой-то стимул к тому, чтобы зачем-то пытаться доносить познанное до широких масс культурной общественности.
Так что, господа, страдающие пфепекционизмом… пефрециконизмом… ну, понятно, о чём я, - остерегайтесь вы этой напасти. Нынче люди, как люди, а как достигнете своего совершенства, так разом сядете на землю, уставитесь невидящим взором в землю, и будете улыбаться до самого своего смертного часа.