Мой любезный друг и товарищ Пантеон Забутов в бытность свою смотрителем Громовской бани, что в переулке Плеханова, знал секрет приготовления каких-то омолаживающих вод, результат пользования которыми иначе как чудом не назовёшь.
Про таковое умение Пантеона знали немногие, но вся партийная и комсомольская элита Томска уж знала точно, потому от них отбоя не было. Что ни вечер, приходилось Пантеону отменять важные встречи и свидания для того, чтобы в особой комнате готовить эти самые воды. Обычно он требовал натаскать десятиведёрную кадку самой обыкновенной воды, после закрывался и занимался своим таинством. Любопытствующие, подслушивающие под дверью, слышали то всхлипы, то вопли, то хохот дикий, то пение революционных песен; особенно в почёте у Пантеона была вот эта:
Тяжкий млат, куй булат!
Твой удар в сердцах родит пожар!
Пыл бойца жжет сердца!
Вставай, народ, сигнал на бой зовет!
После кадку перекатывали в нумер, где виновник торжества семикратно должен был с головой окунуться в эту волшебную воду. Потом его вынимали, давали стакан дагестанского коньяка, обёртывали в простыни, пропитанные одеколоном «Огни Москвы», и давали поспать два-три часа. Проснувшись, человек реально омолаживался лет на пять.
И всё было хорошо до той поры, пока какой-то секретарь горкома комсомола, юноша лет сорока, вместо семи не окунулся раз сорок. Не доглядели, в результате чего секретарь омолодился лет на тридцать. Просыпается десятилетним пацаном, и, понятное дело, разом в истерику. Ну, как ему назавтра являться на службу в горком, если у него глаза вразлёт и сопля из носа?
А отец его был какой-то немалый начальник из новосибирского обкома. Узнав про всю эту историю, он всех собак спустил не на своего недоноска, а на ни в чём не повинного Пантеона. Тогда тому, чтобы избегнуть репрессий, пришлось спешно готовить другую волшебную воду, окунувшись в которую, он совершенно изменил свой внешний облик, получил новые документы и спешно отбыл в одну из среднеазиатских республик, где отсиживался несколько лет. Лишь после окончательно крушения партийно-политической диктатуры в СССР он вернулся к своим пенатам и с тех пор живёт уже сравнительно спокойно.
Похоже, один я помню, как он выглядел раньше и как его тогда звали. Секрет волшебных вод своих он хранит свято, всё ищет человека, которому смог бы передать его. Ищет по сорока признакам, я знаю лишь три из них: косолапый, разноглазый, цокающий дефект речи.