Вы садитесь в кресло, перед вами – некое подобие занавеса. Вы начинаете нетерпеливо аплодировать, занавес разъезжается. Перед вами открывается некое матовое окно внушительных размеров, скажем, пять метров в длину, три в высоту. Звучит некая весёленькая музыка, представление начинается.
По ту сторону матового стекла происходят какие-то события, в которых, несомненно, принимают участие люди. Сколько их, понять затруднительно, потому что вы видите лишь смутные тени, и то, когда некто с той стороны стекла подходит к нему довольно близко. Сделает он два шага в глубину - вот его уже будто бы и нет.
Вам остаётся лишь догадываться, что там происходит, и безмерно радоваться, когда кто-нибудь из персонажей не только подойдёт к стеклу, но и прижмётся к нему какой-то частью своего тела. Тогда вы довольно подробно можете разглядеть сплющенный нос, плоские губы, отпечатки ладоней, двумерную проекцию ягодиц, живота или верхней части спины.
Увидев что-то подобное, вы тут же восклицаете: «Ах, вот что там происходит!» - и всё дальнейшее действие вы пытаетесь уложить в ложе своей блестящей догадки. Это довольно нелепое занятие, но вам оно нравится, потому что вы заняты благородным делом: бессмыслицу наделяете каким-никаким смыслом.
Как если бы вы никогда в жизни не видели тромбон и не слышали звуки, которые из него можно извлечь. А вот за прояснившимся стеклом стоит дядя и дует в тромбон. Звук до вас не доносится, так что вашей фантазии предоставлен полный carte blanche: чем занят оный дядя? Он очищает воздух? Или это устройство для покраснения кожных покровов лица? Или же, двигая туда-сюда кулису, он нагнетает воздух внутрь своих лёгких?
Уверившись в одной из версий, вы, действительно, будете принимать все последующие события в контексте вашей убеждённости. Скажем, дядя положит тромбон на стул и уйдёт курить. Вы же удовлетворённо скажете: «Ага, он достаточно очистил воздух, и теперь будет ждать, когда тот снова испортится».
Но, скажем, вы наблюдали за тромбонистом не один, рядом с вами сидит ещё один знаток тромбонов, который на ваше мнение по поводу очищения воздуха громко и язвительно рассмеётся. Он-то придерживается мнения, что тот человек за стеклом снимает кино на механическую кинокамеру, - вот же, раструб тромбона – это объектив, а движения кулисой – это прокрутка киноплёнки.
Вы не менее язвительно парируете: что же это за кино такое дурацкое, что он может снимать в этой комнате за стеклом? Другое дело, что воздух там спёртый и его надо регулярно очищать. Он же ответит вам, что не ваше дело, что хочет, то и снимает, а ваше дело – как можно меньше портить воздух.
Так вы докатитесь до мордобоя и иных крайностей, - хотя чего проще, казалось бы, подбежать к стеклу и применить свою агрессию к тому, чтобы разнести его вдребезги? Вы разом услышите звуки тромбона, тут и сказочке конец.
Да нет. Во-первых, вам никто не позволит разбивать стекло. Во-вторых, даже если бы и позволили, звуки тромбона ничего бы не разрешил. Вы продолжили бы толковать, что очищение воздуха сопровождается вот именно таким звуком. А ваш супостат доказывал бы вам, что это классический звук кинокамеры во время съёмки.
Почему вы с супостатом такие упёртые, это уже другой вопрос. Печаль в том, что всё, что вокруг нас, объясняется примерно таким же образом, что и в случае с тромбонистом. Мы живём в странном, очень странном мире, о котором мы не имеем ровным счётом никакого представления, если не учитывать весь тот бред, который нам приходит в голову в качестве замещения реального смысла.