Сравнительно недавно я написал про то, как старообрядцев будто бы чему-то учил; получил комментарий:
«Я, кстати, задумался, почему русские так быстро растворяются в эмиграции, - но это не касается староверов. Живут 200 лет в какой-нибудь Боливии, и не то, что не растворяются, но даже и не смешиваются: прямо вода и масло.
Видимо, дело в ощущении своего превосходства перед окружающими.
Если это чувство есть, то смешивания не будет».
Я всё же думаю, что слово «превосходство» в данном случае чрезмерное. «Инаковость», строгая институционализация различий.
Тут-то, как мне кажется, всё довольно просто. Кто-то едет «от», кто-то «за». Староверы уезжали от преследований. И поселись они хоть в Патагонии, они привозили туда и своё ощущение России, и саму Россию, как это ни вычурно послышится кому-то. И вот пребывание в этой компактной России не даёт никаких поводов для культурной ассимиляции, - а за ней и генетической.
Те же, кто едут «за», автоматически признают превосходство той культуры, в которую пытаются внедриться. Насколько они искренни, насколько это им удаётся, это уже другой вопрос. Но то, что они приехали «сдаваться» в обмен на определённый набор благ, это очевидно.
Оттого возникают претензии к фразе из комментария: «русские быстро растворяются в эмиграции». Есть смысл определиться в укоренённости «русскости». Что-то я не слышал о том, что за кордон валом валят жители сельской и поселковой провинции, - хотя, казалось бы, там условия жизни несколько более угрюмы, чем в москвах-питерах, им сам Бог велел. Да нет же, валом валят те, кто «вкушая вкусих мало мёду, омочив конец жезла». Ну, то есть жители мегалополисов и городов пожиже, те, для которых берёзки, матрёшки и балалайки столь же чужды, как и для любого иноземца. Граждане РФ, русскоязычные, наделённые теми или иными чертами русской ментальности, - но что ещё в активе? Посмотрите на каждого второго выпускника современной российской школы – что, помимо перечисленного, определяет его «русскость»? Если Синявский в 1973 году патетично восклицал про то, что, дескать, «Россия-Мать, Россия-Сука, ты ответишь и за это очередное, вскормленное тобою и выброшенное потом на помойку, с позором, — дитя!..», - то от этих хлопцев ожидать подобных страстей не стоит. Потому что и Россия, как таковая, для них мало что значит. И если он соберётся за бугор, то именно «за», а не «от».
(Впрочем, если для Синявского преследования инакомыслящих советским режимом – это «Россия», он тоже легко подменял действительное желаемым)
Понятно, что при таких раскладах любой подобный «русский» должен мгновенно раствориться в эмиграции. Но вот тут-то и наступает момент истины – не растворяется. Вернее, частично растворяется, но какие-то ошмётки и хлопья зловредно плавают околе, печаля и самого растворяющегося, и тех, кто наблюдает за оным культуросоциобиохимическим процессом. Некий Небесный Лаборант, вооружившись фильтровальной бумагой, легко бы мог избавить от этого безобразия. Но не тут-то было. Обладатель ошмётков и хлопьев вдруг ухватится за них с неожиданной нежностью, с очевидностью понимая: уже растворённое ему отныне не принадлежит, так пусть хоть это останется.
Индивидуальность имеет возможность проявиться лишь в однородной родственной среде. Кстати, в сотый раз напомню, что само слово «индивидуум» буквально переводится как «неделимый», «неразделённый» (Как там?.. Divide et impera - «разделяй и властвуй»). В своё время Мишель Фуко поименовал человека постмодерна «дивидуумом», в контексте этой темы многие и много чего понапридумывали и понаписали. Я же почитывал да подумывал: Господи, как же это всё далеко от меня...