72.
Иначе говоря, уровень 969, поразивший нас поначалу своей безвидностью и тоской неизбывной, на самом деле оказался воистину строительной площадкой, на которой можно было возводить любые вавилоны и тьмутаракани силою коллективной мысли. Собравшись в некий круг и спев хоровую песню про первопроходцев Марса, мы, сотни Пантеонов и Гвардеев, сумели материализовать нечто, что соответствовало нашим коллективным устремлениям и представлениям. Первый спонтанный опыт оказался более чем скромен: костёр, в котором почему-то горели несколько десятков пластиковых фигурок тевтонских рыцарей, и бревно, при ближайшем рассмотрении оказавшееся фетровым.
Обнаружив за собой таковую способность к материализации мысли, мы тут же спешно принялись оборудовать дарованный нам бесхозный мир всем необходимым для жизни и отдыха. Разделившись на группы по 5-10 человек, мы разошлись в разные стороны и приступили к творчеству.
Со мной отправилось 8 Гвардеев, один Ангел и призрак моего покойного деда Георгия Ивановича. Отойдя от основного скопления на пол-версты, мы напряглись, задержали дыхание и сотворили двухэтажный особняк с флигелем и мезонином. Небольшой вишнёвый сад. Водопровод и канализация. Качели и карусели. Летняя веранда. Летняя столовая. Столы и стулья. Токи воздуха, последовательно пахнущие душицею, шоколадом и мандаринами. Умная говорящая птица на специальной жёрдочке. Парящие в воздухе неуловимые жёлтые круглые штуки. Робот, идеально похожий на золотистого ретривера, бесшумно передвигавшийся по дому и саду с корзинкою, наполненной прохладительными напитками, сигаретами, зубочистками и туалетной бумагой.
Бродящее по саду печальное безгласное существо, которое очень хотелось пожалеть, но оно не подходило близко, лишь махало лапой и уходило поглубже в гущу древ.
Рядом с особняком – кукольный домик, в котором проживали белые мыши. Они жили совершенно самостоятельно, на нас почти не обращали внимания, лишь изредка, сидя на большой открытой веранде третьего этажа, в театральные бинокли разглядывали наши эволюции, заметно веселясь и посылая воздушные поцелуи наиболее полюбившимся персонажам своего странного цирка. У мышей были свои дорожки, свои экипажи, в которые были запряжены карликовые лошадки размером с женскую ладонь. То и дело они уезжали куда-то, а то гостей привечали, но вели себя на удивление тихо и опрятно.
За летней столовой в густой траве было что-то вроде чёрной дыры, куда можно было прыгнуть и исчезнуть совершенно бесследно и навсегда.
Вокруг дома то и дело вертелись цыгане, издалека играли на гитарах и противно пели, но отряд самураев, охраняющий и́нсулу и её окрестности, их быстро отгонял прочь, блистая катанами и пугая ужасными криками.
Небольшой пруд, в котором плавал задумчивый дельфин и жило несколько девственниц-утопленниц, время от времени пытающиеся утянуть на глубину сидящих на берегу местных обывателей.
Да нет, все особенности и тонкости нашего нового жилища неперечислимы, тем более, каждый божий день какие-то из оных исчезали или видоизменялись, какие-то вдруг возникали из ниоткуда.
Мы все так устали от своего бродяжнического образа жизни, что, погрузившись в мир сотворённого нашими ментальными усилиями уюта и комфорта, будто заснули мёртвым сном, в то же время не прекращая ходить, есть, беседовать, качаться на качелях или корить задумчивого дельфина его нелюдимостью.
Как уже было сказано, в нашем доме жили исключительно мы, то есть Гвардеи. С собой я всё же проще и быстрее находил общий язык. Минутах в десяти ходьбы от нашего дома в эвкалиптовом лесу высилось что-то стеклянное, где поселилось два десятка Пантеонов, - мы время от времени встречались, бессмысленно болтали, и столь же невнятно разбредались по своим инсулам.
Наступило странное время.