«Исторический роман
Сочинял я понемногу».
Давно я так не смеялся. Старая, 1979 года, и переписанная в конце 90-х, статья В.С. Бушина «Кушайте, друзья мои! Всё ваше...» (Угощает Б. Окуджава).
*
«Главный герой убеждает себя: «Молчи, Мятлев, притворяйся счастливым и храбрым… пей спирт на панихидах!»… На панихидах? Ведь это, чай, не поминки. Самые из прехрабрых храбрые от веку на панихидах не пивали. Вот и ещё работа для нашего серого вещества: какую цель преследовал автор, вводя столь необычный мотив? И зачем он в том же духе продолжает, рассказывая, как некий «батюшка Никитский» над покойником читал акафист"? Ведь, во-первых, акафист не читают, а поют; во-вторых, акафист — это не заупокойная служба по усопшему, это торжественно-хвалебная служба в честь Христа, Богоматери, святых угодников; в-третьих, над покойниками не акафисты поют, а псалтырь читают. Немыслимо представить, чтобы исторический романист, знаток русской, старины путал поминки с панихидой, а псалтырь с акафистом. Тут, конечно, опять какая-то замысловатая игра ума».
*
«О женщине, мечтающей стать женой любимого человека, читаем: «Это было живое существо, завоевывающее право на одиночку с вытянутым лицом в очках». Что это такое? С большой степенью вероятности можно предполагать, что «вытянутое лицо в очках» - это сам возлюбленный, а тюремное словцо «одиночка», означающее камеру, в которой заключенный сидит в полном одиночестве, видимо, есть символ крепости желанного брачною союза. Для кого же не увлекательно разгадывать такие ребусы?
Еще читаем: «Операция удалась бы на славу, не проглоти я не вовремя осиновый кол, не позволивший мне держаться натуральней». Ведь наверняка же читатель до сих пор не знал, что глотание кольев занятие вполне естественное, только делать это надо своевременно.
И чем дальше в обширный дремучий лес, выращенный Окуджавой, тем больше отменных осиновых кольев: «за окнами брезжили сумерки», «ароматный князь», «перезрелый господин, пренебрегший соблазнительными сладостями фортуны», «она не просто очаровательна, она значительна», «рот, обрамленный усиками», «он понял, что отныне сну не бывать», «старый орел английской выправки», «лицо окончательно поюнело, приобретя однозначный вид», «на его челе есть маленький знак, предназначенный для меня», «хотелось презирать себя за суетливые обиды», «их разговор навострился», «вы всегда так сосредоточенно выезжаете на дачу?», «она была красива странной красотой, которая одновременно страшна и необходима, словно серебряный кубок, наполненный ядом, избавляющим от множества мучительных и неразрешимых ужасов, накопившихся за долгую жизнь», «она на него глядела не чинясь, без скромности», «она к нему приникла, словно мотылек к лампадному огоньку», «их видели в стогу с сеном», «их видели на сосне», «кузнечики кричали», «мысли стрекотали», «подумать только, она призналась, что девственница!», «что мне делать? проявить насилие?», «сказал со свойственным ему недоумением», «паучок, собаку съевший в таких делах», «неужели нет иного средства от катастроф, кроме сухих губ, безразличия и вечного сомнения», «всякий раз не будешь недоумевать столь ритмично», «все было лихорадочно просто», «ликование в нем задрожало», «незаметно они простояли более часа, наслаждаясь друг другом», «ароматы, распространяемые героями», «взять бы ее да увезти; она горячая», «они очнулись спустя несколько часов, когда Петербурга и след простыл», «как многозначительно расположились ваши уже не детские ключицы», «у вас уже и слезы пошли?», «эти ключицы казались единственной истиной, впрочем... приспособленной другим», «в затылке ныло от ее насмешливого взгляда», «быть на смеху не хотелось», «я должен был неистовствовать и кусать себе локти», «ворона кричала нечленораздельное», «кузнечика знакомое лицо вдруг выросло среди травы», «человек, полурастворенный в ливне», «постепенно ударило четыре», «вокруг толпилось возмездие», «чудо падения от взлета в бездну», «страдание, похожее на плотный дым без определенной формы", «эти муки мне не по плечу», «на лице его не читалось ни мысли, ни желания, ни направления», «в доме происходил какой-то озноб», «завтра меня убьют; я затылком чувствую», «призрак висел в пустом воздухе», «живые души гнили заживо»...
Нетрудно предвидеть, что, конечно же, сыщутся люди вроде поминавшегося критика Зет, которые, прочитав это, захотят сказать словами главного героя романа об одном его собеседнике: «Что можно извлечь из этой тарабарщины?». Э-э, не все так просто! Как раз тут-то извлечь можно очень много. Вот лишь один пример. В конце приведенного выше текста говорится, что герой затылком чувствует, что завтра его убьют, и его действительно убивают. Другой персонаж говорит: «Чувствую затылком, что лопоухий продолжает следовать за мной»,- и опять не ошибается; лопоухий следует. Еще один затылком же «ощутил, что в комнате появились люди» - и снова верно: появились. Ну просто не затылки, а локаторы! И подобных примеров множество. Этого не было ни у одного из предшественников Окуджавы во всей русской литературе. Только наивный человек может видеть здесь лишь случайность. А на самом деле это одно из убедительнейших и интереснейших проявлений самого настоящего новаторства».
***
Я уж так увлёкся всем, что вокруг этой статьи, что мне взбрело в голову даже прочитать главу из ЖЗЛовской книжки небезызвестного Быкова про Окуджаву. Понятно, что Бушин там назван преподлым доносителем на демократичнейшего и славнейшего Окуджаву, который позже (четыре года копил благородную ярость, разразился в 1983-м) даже стишок написал вот такой:
Кого бояться и чего стесняться?
Всё наперед расписано уже.
Когда придется с критиком стреляться,
возьму старинный «Лефоше».
За позабытым Спасом, что на Песках,
разметим смертный путь.
Средь аргументов между нами веских
ему прицелюсь в грудь.
Вот он стоит, похожий на лакея,
уставясь трехлинеечкой в меня,
хозяин и Арбата, и Лицея,
и прошлого, и нынешнего дня.
Он не спешит, заступничек народный,
на мушку жизнь мою берет,
и «Лефоше» мой, слишком благородный,
не выстрелит, я знаю наперед.
Там, за спиной, – чугунная ограда
кругла как мученический венец…
А благородство – это ль не награда,
в конце концов, за поздний сей конец?
("Лефоше" прилагается на картинке)
*
И вот вопрос: эпическая сила, неужели он действительно такой убогий был?..