Года два-три назад я уже известил всё прогрессивное человечество о своих успехах в области ангелической: совершенно утерял чувство зависти к кому-либо или чему-либо. Зависти как чёрной, так и белой, серой, пёстренькой. Могу констатировать, что оный задел только лишь углубляется и расширяется.
Но, жизнью несколько умудрён, я понимаю, что все мои самонаблюдения и торжества, с ними связанные, могут оказаться довольно опрометчивыми и скороспелыми. Вечная беда: субъект и объект исследований совпадают, так какая уж тут объективность…
Я заговорил об этом, припомнив несколько историй, касающихся не зависти, а гордыни. То есть Некто полагает, что совершенно свободен от сего порока, а, надо же, вылезает он в самых неожиданных местах и ситуациях.
Хрестоматийная история, очень любимая мною; мой друг, весьма высок ростом, снисходительно поглядывает на всех с высоты своих аршин и вершков, но никак иначе не выказывает своего превосходства. Однако в один прекрасный день он оказывается в накопителе какого-то северокавказского аэропорта в окружении спортсменов баскетбольной (волейбольной?) команды, и с ужасом обнаруживает, что впервые в жизни ему приходится смотреть на людей снизу вверх. «Большего унижения в жизни я ещё не испытывал», - сказал он мне впоследствии (вообще-то не говорил он ничего такого, но подразумевал, а я уловил и расшифровал).
Другой друг-приятель, время от времени совершающий со мной протяжённые прогулки по Томску, однажды ни с того, ни с сего ревниво признался, что я хожу быстрее его, - и тут же стал рассказывать, что в детстве ему приходилось ежедневно ходить пешком 10 км – из деревни в деревню, до школы и обратно. После этой буколической истории последовал невероятный вывод: «Ну, вот, я уже в детстве находился, а ты только теперь начинаешь, навёрстываешь непройденное!» Я с огромным вниманием вгляделся в приятеля и уяснил, что, оказывается, с ним произошло то же самое, что с предыдущим героем в накопителе аэропорта.
Сегодня же я бродил в полном одиночестве, однако и этот променад дал мне повод к каким-то наблюдениям и попытке анализа оных.
Да история -то секундная, даже менее того. Навстречу мне идут, взявшись за ручки, юноша и девица. Я бросаю взгляд на девицу и равнодушно отвожу глаза, - ну, неинтересная девица, что я поделаю. И вдруг краем глаза замечаю, что лицо юноши, до того полное какого-то внутреннего торжества, разом сдувается, и он с непонятным чувством глядит на девицу, - дескать, а, может быть, ты и действительно не стоишь особого внимания, коли даже вот этот моложавый седой очкарик на тебя не повёлся?.. То есть шёл юноша, торговал своей красоткой, а вот не покупают, и всё тут. Печально.
(Кстати, кажется, никогда не наблюдал обратной ситуации; девицы не воспринимают своих спутников, как товар, в лучшем случае, как подарочную упаковку.)
Ну, да. Живёт себе человек, искренне уверенный в том, что те или иные пороки-шероховатости ему совершенно не свойственны. А тут то баскетболисты набегут, либо седой очкарик на твою кралю не глянул, как надо.
Вот и я, ужасно гордый стараниями и трудами по усовершенствованию своей породы, вдруг где-то осекусь. Хотя, с другой стороны, будет даже интересно вдруг обнаружить в своей душе какую-никакую зависть. Что же это такое должно быть?... Пока ума не приложу.