"Е. С. Штейнер в статье о феноменах «красоты» и «уродства» в японской гравюре приводит воспоминания Василия Головнина, в которых излагаются обстоятельства пребывания в плену у японцев в 1811–1813 гг. В. М. Головнин описывал такой эпизод:
Над столом нашим имел надзор один чиновник, старик лет в шестьдесят. Он с нами обходился весьма ласково и часто утешал нас уверениями, что мы непременно будем возвращены в свое отечество. Однажды принес он нам троим три картинки, изображающие японских женщин в богатом одеянии; мы думали, что он нам принес их только на показ, и для того, посмотрев, хотели ему возвратить; но он предложил, чтобы мы оставили у себя; а когда мы отказывались, то он настоятельно просил нас взять их. «Зачем нам?» – спросили мы. «Вы можете иногда от скуки поглядывать на них», – отвечал он. «В таком ли мы теперь состоянии, – сказали мы, – чтобы нам смотреть на таких красоток?» А они в самом деле были так мерзко нарисованы, что не могли произвести никаких чувств, кроме смеха и отвращения, по крайней мере в европейцах.
По краткому описанию можно предположить, что предложенными «картинками» были гравюры Китагава Утамаро (1753–1806) и других мастеров жанра «изображения красавиц» (бидзинга). Уклончивый совет тюремщика «просто посмотреть» скрывал прямую рекомендацию использовать эти гравюры как стимулятор при занятии мастурбацией".
(А. А. Егорова, «Ужас телесности»: секс и страх в традиционной японской гравюре эпохи Эдо (1603–1868))
***
На самом деле всё гораздо забавнее. Долгое время будучи учителем средней школы, я был принуждён регулярно проверять ученические тетради, на последних страницах которых страдающие от укачки гормональным морем-океаном юноши рисовали презабавнейшие порнографические сцены, где какие-то уродцы весело совокуплялись с какими-то монстрессами. Я думаю, они находили в этом вполне осязаемую прелесть, так нечего же пенять на особенности японской изобразительной культуры.