Во сне я охотился на носорога. Откуда он взялся в наших суровых палестинах, кто ведает, однако так и было: взяв с собой оруженосца, мобильную жаровню, фотоаппарат с штативом, африканский штуцер и десяток патронов .505 Gibbs, я отправился на Потаповы Лужки и после час-двух блужданий с двух выстрелов завалил зверя. Это мне стоило жуткого синяка на правом плече и оруженосца, которого носорог всё-таки затоптал после первого, не очень удачного выстрела. Установив фотоаппарат на штатив, я сделал несколько автопортретов с трофеем и стал думать, как доставить тушу носорога домой.
*
Меня разбудила жена. Она негодовала по поводу того, что, во-первых, ей всю ночь пришлось разделывать тушу неизвестного и непривычного ей зверя, во-вторых же все морозильные камеры всех холодильников были забиты мясом носорога, что создавало ей массу хозяйственных неудобств. Я несколько опешил от такого пробуждения, - тем паче, я никак не мог понять, как носорог из моего сновидения пробрался в явь. Жена, поругиваясь, дала мне маленькое ведёрко с неутилизируемыми останками носорога и приказала вынести голубям.
*
Я подался выносить. Во дворе меня сморило, я сел на скамейку и задремал. Во сне мне явился мой приятель М.Б., который как-то озабоченно обойдя меня кругом, несколько напряжённо заявил мне, что со мной что-то не так: никакой жены у меня нет уже как четыре года. Так что вряд ли какая-то женщина в моей квартире решилась бы всю ночь разделывать носорога, тем паче посылать меня вынести его останки голубям. Я, право, был ошеломлён этим простеньким откровением, оттого и проснулся. Ведёрка, поставленного мною на землю к правой ноге, не было. Я посетовал на голубей и пошёл обратно, домой. Поднимаясь по лестнице, я думал о том, что сказал мне М.Б. Надо сказать, странная ситуация: погибший почти двадцать лет назад приятель сообщает мне о том, что у меня нет никакой жены.
*
Та же по приходу моему совершенно не расстроилась по поводу утери ведёрка, ибо была взбудоражена телефонным звонком, случившимся в моё отсутствие: а звонил именно что М.Б., погибший почти двадцать лет назад. Сказал, что нынче будет, потому зван на ужин. Я же вопросил жену: ты в своём ли уме? Она ответила, что была очень фрустрирована и не знала, как поступить. «А вот ты, что бы ты ответил на моём месте?» - стала наскакивать она, потрясая какими-то яркими бумажками.
*
Я, право, не знал, что бы я ответил. Дабы немного расслабиться, я прилёг в углу кухни и задремал. Мне приснилось, что яркие бумажки в руках у жены – это билеты в цирк, на дневное представление. В цирке я не был лет как 45, так что для меня это стало приятной неожиданностью. Жена посоветовала примерить мне костюм полярного лётчика, сама же облачилась в коктейльное платье и длиннющее боа из индейки. Придя в цирк, мы обнаружили, что являемся центром притяжения взглядов множества зрителей, которые не обращали ни малейшего внимания на всё то, что происходит на арене, а пялились только на нас (на меня?). После окончания представления к нам подошёл директор цирка. Он изъявил желание заключить с нами договор о том, что мы будем присутствовать на всех дневных представлениях: днём сборы невелики, а с нашим участием дела наладятся. Мы же. в свою очередь, станем получать 15% от сборов. Жена заявила, что согласится только на 20%. Мы подписали договор, к выходу подали цирковую карету с запряжёнными в неё бурыми медведями. Те рванули.
*
Видимо, от рывка я и проснулся. Жена сидела за кухонным столом и плакала. На столе перед ней громоздилась куча мятых бумажек, - 20% от сборов. «Куда, ну, куда мы денем такую гору денег?! – причитала жена, - Все морозильные камеры забиты». Я напомнил ей, что вечером запланирован ужин, и, если она поторопится, часть холодильника можно будет освободить. Жена засуетилась, достала из чулана топор и стала отбивать мясо для бифштексов. Не справляясь с работой, она позвала детей.
*
Я тут же прикорнул в прихожей, и спросил у проходящего мимо шпрехшталмейстера, откуда у меня дети. Тот поставил условие: он скажет, откуда у меня дети, если будет приглашён на ужин. Я тут же дал согласие, но эта шельма тут же ударила меня в лоб правою рукой, средний палец которой был украшен тяжеленной и довольно несуразной печаткой. Я проснулся от звонка во входную дверь.
*
За дверью стояли М.Б., директор цирка и шпрехшталмейстер. Жена уже подавала на стол. Неуловимо чувствовалось присутствие детей. Двери чулана сотрясали удары воскресшего носорога.