Какая прелесть эти следственные материалы 1591 года, какой язык славный, - не современный бессмысленно-казённый, а удивительно образный: так и видится всё описываемое, так и чудится…
«И князь Василей, и Ондрей, и Елизарей велели поставити перед собою вдового попа Огурца,и его распрашивали: кто ему велел звонити в колоколы?
И Цареконстантиновский пономарь, вдовый поп Федор, Офонасьев сын, прозвище Огурец, в распросе сказал: как царевича Дмитрея не стало, а он в те поры был дома, и зазвонил в городе у Спаса сторож Максимко, Дмитреев сын, Кузнецов, и он, Огурец, от себя с двора побежал в город, и как прибежал к церкви, к Спасу, и к [не]му встречу бежит Кормового дворца стряпчий Субота Протопопов, и велел ему у Спаса в колокол звонити, да ударил его в шею и велел ему сильно звонити; а говорил ему Субота перед Григорьем Нагим, а сказал, что ему велела звонить царица Марья, и он потому и звонил в колокол».
Это о том самом бедном Огурце, который сдуру начал звонить в колокол, по коему звону и побили в Угличе немало народу, якобы убийц царевича. Колокол после сослали в Сибирь, в Тобольск; он вернулся в Углич только в 1892 году.
Поубивав якобы убийц Дмитрия, братья Марии Нагой спохватились, что перебор вышел, надо как-то отмазываться…
«А Дьячьи избы сторож Овдокимко Михайлов сказал: как побили Михайла Битяговского и сына его, иных людей в субботу, и после того, три дни спустя, во вторник, послышели про князя Василья, и про Ондрея, и про Елизарья. И пришед в Дьячью избу городовой приказчик Русин Раков да Михайлов человек, Нагово, Тимоха, а принес Тимоха курицу живую, да два самопала, да пять ножей, да палицу железную, и велели ему, Овдокиму, курицу зарезати, и он, Овдокимко, курицу зарезал и кровь спустил в таз, и тою кровью велели мазати самопалы, и ножи, и палицу посадскому человеку Ваське Малафееву, и посадской человек Васька и мазал пищала, и ножи, и палицу.
А Васька Малафеев сказал, что он с Русином с Раковым пищали, и палицу, и ножи кровью куречью мазал, и те ножи, и пищали, и палицу на побитых людей Русин Раков положил».
То, что называется «и смешно, и грешно»… Бедная безымянная курица, кровью своей внесшая довольно сомнительный вклад в российскую историю… Какие-то тихушные мужики, вымазывающие оной кровью «палицу железную»…
Если же описать общее впечатление от довольно запутанного и неподробного документа, то оно странное. Читаешь, и невольно думаешь: царевич непременно должен был погибнуть, - а от чьей руки, совершенно не важно. Я-то знаю, что будет позднее.
Ещё 7 лет будет царствовать Фёдор Иоаннович. В 1598 год помрёт, и Земский Собор изберёт Бориса Годунова. Пройдёт 6 лет – и в 1604 году (кстати, год основания Томска) в Польше появится «чудесно спасшийся» царевич Дмитрий. И так далее.
Если принять на веру, что будущее точно так же влияет на прошлое, как и прошлое – на будущее, невольно постигаешь, что дух Смутного времени (более неизбежный, чем смерть Дмитрия) буквально вопия́л к его смерти в 1591 году…
Так что нет крови восьмилетнего пацана на руках моего любимого Бориса Фёдоровича. Зря на него Пушкин.