Меня всегда удивляло, что то, что называется «убийственная характеристика», данная человеку когда-то и ставшая достоянием публики, становится в глазах той же публики более значимой и важной, чем сам человек.
Вот, скажем, довольно известный английский политик века минувшего, Sir Anthony Eden (1897 -1977). Другой консерватор, R.A. Butler, говорит о нём вот как:
«Отец Антони был безумный баронет, а мать – очень красивая женщина. Вот и Антони – наполовину безумный баронет, наполовину красивая женщина».
За себя могу ручаться: отныне, как только я услышу имя Антони Идена, первый образ, который возникнет у меня в голове, будет именно таковым: «безумный баронет - красивая женщина».
Тут стоит остановиться на личности Ричарда Остина Батлера (1902-1982), автора приведённой характеристики. Никакой не «сэр», а всего лишь сын колониального чиновника. С юности физически ущербный (частичная дееспособность правой руки), оттого не служил в армии, что в то время означало чуть не катастрофу как в карьерном росте, так и… вообще, не-comme il faut… Однако известными трудами и печалями всё же забрался наверх, - хотя всегда оставался политиком второго эшелона. Ну, что это такое – во время Второй Мировой войны быть министром образования?..
Проще говоря, умён, но не породист, амбициозен, но зажат, опыт административной и политической деятельности огромен, но - number two in saecula saeculorum.
Столь пространная характеристика имела целью живописать именно тот тип людей, которые, чаще всего, и являются авторами самых остроумных и парадоксальных «характеристик». Интересно то, что чаще всего таковые характеристики довольно достоверны; с одной стороны, они исходят из уст «завистников», но, господа, кто лучше знаком с нашими обстоятельствами, как не завистники?
Мы сами, рассуждая о себе, склонны путаться в своих бесчисленных нейронных связях, в конце концов приходя к выводу, что мы уникальны и непознаваемы. У завистника - «внешнего наблюдателя» целей запутаться нет, наоборот, он хочет распутать, и порой ему это с блеском удаётся. Вас-то интересует ваш богатейший внутренний мир во всей его неповторимости, - его-то интересует, как этот мир взаимодействует с миром окружающим. И иных людей, отнюдь не завистников, интересует точно то же самое.
В своё время меня очень поразило кем-то сказанное об Окуджаве: «Вечный старик». Подразумевалось, что, буде Окуджаве 30 лет, 40 и далее, он всегда пребывал в одной творческой поре, - умудрённости и усталости. Слово «поразило» здесь, должно быть, лишнее, - я просто услышал то, что чувствовал и сам. Рассматривать эпитет «вечный старик», как похвалу?.. Да уж какая тут похвала… Как хулу?.. И тоже, чего тут хулительного, коли у человека так вот сложилось?... Но сама характеристика, мне кажется, очень здорово определяет контекст всех его писаний и пений.
Одно печалит: вот найдётся какой-нибудь сын колониального чиновника, и скажет обо мне: «Иванов-без штанов». И покатится это по миру, и поставлено будет на мне клеймо во веки вечные. И, как бы я ни старался, поздно будет демонстративно появляться в свете в пяти-шести брюках, натянутых одни на другие…