Восхитился, умилился. «Эх», подумал, «старина Хэм, как ты коротко и ясно нам всё объяснил!»
Потом что-то со мной приключилось. То есть, сказал я сам себе, слова-то славные, но как они соотносятся с реальностью?
Вот, скажем, я. Славен своей резкостью, вздорностью, непредсказуемостью, дружу с циклотимией. В состоянии алкогольного опьянения хоть святых вон выноси. Так где же, согласно старине Хэму, толпы страждущих, которым без меня невозможно совсем? Не замечено, ни числятся, не привлекались.
То есть, если следовать мысли классика, я – человек лёгкий?.. Что же, подошёл к зеркалу, поподмигивал, поулыбался, хохотнул, - так нет же, самому противно стало.
И как же быть с оною цитатою, куда её девать? Да никуда её не девать.
Дураку ясно, что алкоголик Хемингуэй, толкуя оную мудрость, говорил всего лишь о себе. Он же сложная, неоднозначная личность? Так точно. Талантище? Бесспорно. Проблемы в общении с людьми есть? Воз и маленькая тележка. Надо этот отвратительный косяк превратить во что-то более-менее привлекательное, и даже эдакий романтический флёр накинуть поверху? А то. - Вот и превратил.
Но вот читает сие некто, вовсе не Хемингуэй и даже не алкоголик. Но проблемы в общении присутствуют, да ещё какие. Потому что зануда, потому что вот буквально-таки гений посредственности и банальности. Но, прочитав столь проникновенные слова старины Хэма, сей зануда вдруг понимает, - вот оно, оказывается, как, вот где собака зарыта!
И тут же делает торжественный перепост этой чудесной открытки, тем самым легко и ненавязчиво намекая: тяжела у нас, у хемингуэев, судьба, ну, да ничего, наше дело правое.
Да ладно, что уж я набросился на бедного? Сам, что ли, не грешил подобным образом? Грешил, каюсь.
Тут ведь дело совсем в другом. В самой сути того, что мы именуем «афоризмом». Любой талантливый афоризм парадоксален. А парадокс – это дитя разума. В природе, помимо сознания человека, парадоксов не существует.
Ну, того же поля ягода, что и феномен прямых линий. В природе прямых линий нет. А в человеческом сознании они есть. Мы вокруг них целую науку нагородили, «геометрия» называется.
Придумали, и радуемся, как дети, - ах, прямые линии, прямые линии! А их нет, и не будет никогда. Грустно всё это. Так что вернёмся к афоризмам.
Мы восхищаемся парадоксальностью того или иного высказывания, - а кое-кто даже пытается превратить его в руководство к действию в своей социальной или духовной жизни, - не понимая простой вещи: слова оные – лишь игра ума, ни имеющие никакого отношения к жизни. Но страсть к превращению своего жития-бытия в некий устойчивый и всеблагой алгоритм заставляет множество людей прислушиваться к подобного рода артефактам, вчитываться в них, полагая, что вот ещё чуть-чуть, ещё пять-десять афоризмов, и всё, жизнь удалась.
Как по мне-то, так Хемингуэй был прав. Я никогда не любил лёгких людей, - нет, про «любовь» слишком уж брутально, - я просто не доверяю им, и в среде моих друзей и любовей их отродясь не было.
Как по мне-то, так Хемингуэй ошибался. С теми, с кем сложно, однажды становится так сложно, что избавление от них воспринимается, как освобождение из мест заключения.
Как по мне-то, так Хемингуэй в чём-то был прав. О тех, с кем было сложно, вспоминаешь чаще, - ибо, (далее следует ирония), ЕСТЬ ЧТО ВСПОМНИТЬ. Жизнь с ними была буквально напичкана событиями самого разного толка и самых неожиданных характеристик. А о чём вспомнишь, памятуя «человека лёгкого»? Зацепиться-то не за что.
Как по мне-то, так в чём-то Хемингуэй ошибался. Люди «лёгкие» – ткань, основа, люди «сложные» - более или менее прихотливый узор на основе. Нетрудно догадаться, что первично, что следствие.
Как по мне-то, так Хемингуэй был прав. Динамику и вкус жизни придают люди «сложные». И это настолько всепроникающее явление, что человек «сложный» не может стать «лёгким», - ему самому без себя такого невмоготу.
Пожалуй, ему-то одному, действительно и искреннее, без себя такого – совсем никак.
Ну, вот и славно. Теперь всё встало на свои места. Теперь всем и всё понятно. Теперь-то и начнётся. Жизнь непременно удастся.
