«Дорогой Гвардей Цытыла! Пишут Вам вовсе уже повзрослевшие и окрепшие пионеры Сургута.
В Нижнем Притомье и Среднем Приобье Вы – всеми признанный и заслуженный фаталист. Иначе говоря, Вы полагаете, что судьба человека предопределена, и ничто, ровным счётом ничто не может изменить её ход и итоги.
Вопрос: как нам, молодым и задорным пионерам Сургута, только-только ступившим на путь созидания и жизнетворчества, прикажете жить в свете Ваших унылых спекуляций? Или же: может быть, Вы измените свою точку зрения на заявленную проблему, и тем самым подарите нам мир, полный непредсказуемости, случайности, успеха, удачи?
С искренним уважением, - Ваши искренние поклонники и, в то же самое время, медленно, но верно разочаровывающиеся в Вас пионеры Сургута»
Дорогие пионеры Сургута!
За последние годы я как-то совсем отвык от вашего тугодумия, так что получить от вас это письмо было для меня большим подарком. Иначе говоря, я много смеялся. Но долой сантименты и реверансы.
Долбишь вам, долбишь одно и то же, а воз и ныне там. Сколько уже раз втолковывал я вам, что время нелинейно и столь же многомерно, что и пространство. Послушаете, башками покиваете, отвернётесь, и тут же всё забудете, будто и не было речи о том.
Да я понимаю, что вам Перельман какой-нибудь там нужен, а не я, - чтобы просто и доходчиво, на пальцах, так сказать… Ну, ещё раз попробую, и снова Платон мне в помощь и пещера его…
Да, судьба человека предопределена. Ничего, ровным счётом ничто не может изменить её течение и итог.
Представьте себе птицу, летящую по небу. Это – ваша судьба. Она неизменна, она летит, куда ей следует лететь, но, - она сокрыта от глаз наблюдателя, ибо наблюдатель наш не в состоянии поднять голову к небу, а ходит себе, уткнувшись носом в землю.
Потому он видит лишь тень птицы, падающую на землю. Тень эта то больше, то меньше, то очертания её размыты, то резки. Тень птицы вдруг зависает, вдруг с невероятной скоростью устремляется невесть куда.
Тень эта пролетает через чертоги царей, через рынки, через торговые и военные гавани, через сточные канавы, через озёра навозной жижи, через альковы удивительных красавиц, через тюремные дворы и сцены столичных театров.
В принципе, возможно, следя за тенью, подсуетиться, и поставить на её пути пьедестал, постамент, треножник или что-нибудь тому подобное. Тени абсолютно всё равно, - она мелькнёт и по пьедесталу, зависнет и над постаментом, размашисто пролетит над чем угодно, что вы поставите на её пути.
То-то ужас вспыхнет в глазах наблюдателя, когда тень вдруг исчезнет, - а на самом деле птица вашей судьбы всего лишь поднялась выше облаков, либо облака столь непроницаемы, что полностью рассеивают солнечный свет…
Вы говорите мне об удаче, о везении, о случайности?.. Ну, если вас интересует судьба тени, а не птицы, отбрасывающей эту тень, то да, - удачи и везения вам достанется полной мерой.
Понимаете, мои маленькие друзья, это действительно личный выбор каждого из вас, - всю свою жизнь бегать за тенью, или всё же поднять башку и глянуть в небо. Второе, по всей видимости, весьма чревато, - то ли солнце глаза выжжет, то ли птица осердится, разом спикирует и заклюёт до смерти…
А даже и нет, - я ведь тоже страшусь этой определённости, от неё жуть разливается по всему телу и разум цепенеет… Много, много есть вещей на этом свете, которые сокрыты от нас только потому, что Кто-то нас искренне жалеет… Ну-ка, выгони комнатную собачку из дому, пускай по городу погуляет, ума-разума наберётся, - да нет же, ничего она не наберётся, сожрут в первый же день.
Вот так и мы, - вычерчиваем эти тени, тени теней, тени теней теней, собираем бесчисленные чертежи и рисунки в книги, учимся по этим книгам, детей своих учим, - и молим Бога, чтобы не открыл Он нам глаза, чтобы не выгнал нас в то непостижимое, страшное, гулкое пространство вне законов и правил, где мы беспомощны и нелепы, как те же померанские шпицы и мальтийские болонки.
Спокойной ночи, дорогие пионеры Сургута. Искренне ваш – Гвардей Цытыла.